вот.. поэтому тоже подумываем съехать.. ЗА  город) и пробки достали... и соседи веселятся... по полной программе)) аура вся в заплатках))))))))  [взломанный сайт]

Тогда при чём тут Кавказ и кавказцы? Китай, арабы — да. Негры из африки — возможно. 
Для разговора о перспективах народов надо смотреть не только на национальность. Религия тоже немаловажный фактор.
Кавказцы, особенно христиане, русским куда ближе по духу нежели чем далёкий и непонятный Китай....

Гоблин
An_Imal

Знаете, господа, вот читаю вас, и рисуются некие картины из недавнего прошлого: у одного - всё было хорошо в Германии и России, всё цвело и пахло, но пришли злобные фашисты-коммунисты, как водится, традиционно облапошили народ, сказав, что сделают ещё лучше, а сами, втихаря, ночами, чтобы никто не видел, всю эту благодать "душили-душили", пока не задушили обеих вусмерть...;
у второго - жила была Россия, такая хорошая, славная, но пришли подлые коммунистические вожди, привели с собой ВЧК и НКВД с ГУЛАГами, и надругались над благостной Россией и её не менее благостным народом, а так же всеми другими народами, кто под руку попался и кого эти вожди не любили и даже боялись, как чёрт ладана, и народ несчастный сидел тихонько в углу своей разбитой проклятыми коммунистами лубяной избёнки и горько плакал и некому было ему пожаловаться и помощи попросить...
и жила себе Германия, не знаю какая, об этом как то не упоминается, но жила, и всё тут, и пришёл к ней добрый фюрер со своей не менее доброй партией, и стала Германия жить поживать, да добра наживать, а заодно научила всех её соседей, как ништяки эти себе в профит заполучить, и даже тёмную, "немытую Россию" пыталась осчастливить, но та ещё и невменяемая оказалась, и вместо того, чтобы слушать, что люди добрые советуют, да жить припеваючи, она, зенки водкой залив, убила насмерть добрую Германию...

Понимаешь, какая фигня, на мой взгляд, понятие "плохой-хороший" - относительные, и в большинстве случаев подходят только для бесед на завалинке под стопарь самогона.

Опять же на мой взгляд, это некий штамп, который пришёл на смену коммунистической идеологии, но об этом, если позволишь, я продолжу завтра, так как сейчас вынужден прерваться и покинуть просторы Интернационала.

An_Imal
Продолжим.
Некоторое время назад, на смену «идеологически верной» коммунистической историографии, пришла не менее «идеологически верная» – «демократическая», суть коей – диаметральная смена знака свершившихся событий. Если первая освещала произошедшее с точки зрения единственно правильной политики ВКП(б), то вторая, с точностью до наоборот – утверждает, что деяния упомянутой партии были не только не верны, но и преступны, согласно самой людоедской сущности сего политического сообщества. Герои той поры превратились в банальных убийц и маньяков, а бывшие антигерои стали примером патриотизма и мужества. На страницах любых доступных СМИ, уже скоро тридцать лет, клеймят и проклинают «упырей» Ленина и Сталина, а так же всю их «кровожадную шайку». Практически любой крупный книжный магазин предложит своему покупателю книги о Красном терроре и сталинском ГУЛАГе. Желающих же найти на тех же книжных полках что либо о белом терроре, или иностранной интервенции начала 1918 года – ждёт разочарование, ибо книги, освещающие озвученные события, практически не издаются в современной демократической России. Воспоминания же очевидцев тех лет подаются, в подавляющем большинстве случаев, только как свидетельства бесконечных преступлений оголтелой банды убийц, дорвавшейся до власти на одной шестой суши. Однако, к счастью, до нашего времени дожили и иные  свидетельства и иное видение событий тех лет, одно из которых я хочу процитировать. Книга, фрагмент из которой я приведу, называется «Новая экономическая политика и кризис партии после смерти Ленина». Автор – Николай Владиславович Вольский, с 1909 года издающийся под псевдонимом – Валентинов. Впервые она увидела свет под названием «Новая экономическая политика и кризис партии после смерти Ленина. Годы работы в ВСНХ во время НЭП. Воспоминания» в 1971 году в Америке, ставшей последней родиной автору.  У нас эта работа была издана единожды в 1991 году, что тоже говорит о многом. Итак, слово господину Вольскому:

«Мысль о мировой революции, опрокидывающий капитализм, была родственна Ленину более чем кому-либо из других вождей и представителей международного социализма. Он был убеждён, что войну 1914-1918 гг. нужно и должно окончить мировой пролетарской революцией. Поэтому он резко и навсегда разошёлся с социалистами Европы, клеймя их за то, что вместо восстания против войны и превращения её в гражданскую войну они стали «социал-патриотами» и защищали своё отечество. Его жажда пролетарской революции в нескольких передовых странах разжигалась уверенностью, что только при этом условии может оказаться победоносной и Октябрьская революция. Без этого она погибнет. Существование Советской республики, говорил он в 1919 г., рядом с империалистическими государствами продолжительное время немыслимо (здесь и далее курсив автора). В конце концов, либо одно, либо другое погибнет. «Пока остались капитализм и социализм, мы мирно жить не можем: либо по Советской республике будут петь панихиду, либо по мировому капитализму». Ленин верил, что Октябрьская революция, прелюдия к мировой революции, лишь часть её. С особенной силой он это подчёркивал в речах 1918-1919 гг.:
«От побед Октябрьской революции до побед международной социалистической революции не может быть грани. Взрывы в других странах должны начаться».
«Русская революция – только пример, только первый шаг. Всем странам неизбежно предстоит проделать то, что проделала Россия».
«На долю страны отсталой выпала честь идти во главе великого мирового движения».
«Никогда мы не были так близки к мировой революции, никогда не было так очевидно, что русский пролетариат установил своё могущество, и ясно, что за нами пойдут миллионы и десятки миллионов мирового пролетариата».
«У нас есть всемирная основа».
«Интересы мирового социализма выше интересов национальных, выше интересов Государства».
«Если ты социалист, так ты должен все свои патриотические чувства принести в жертву во имя международной революции, которая придёт, которой ещё нет, но в которую ты должен верить, если ты интернационалист».
В октябре 1918 г. он писал Свердлову:
«Международная революция приблизилась за неделю на такое расстояние, что с нею надо считаться как с событием дней ближайших. Все умрём, чтобы помочь немецким рабочим. Вдесятеро большие усилия на добычу хлеба для нас и немецких рабочих. Армия в три миллиона должна быть у нас к весне для помощи международной рабочей революции».
Революции действительно произошли в Германии, Баварии, Италии, Венгрии, и все кончились совсем не так, как думал и хотел Ленин. Мало-помалу теряя веру в близость мировой революции, он в 1921 г. заявляет, что «мы были бы просто сумасшедшими, если бы предположение», что к нам из Европы в короткий срок «помощь придёт в виде прочной пролетарской революции». Ленин стал с раздражением относится к тем, кто «возводил революцию в нечто почти божественное», не понимая, что от революционных методов и ставки на революцию нужно в соответствующий момент переходить к осторожной реформистской политике. «Революционеры погибнут, если потеряют трезвость и вздумают, будто «великая победоносная мировая революция» обязательно – все и всякие задачи, при всяких обстоятельствах, во всех областях – может и должна решить по-революционному. Кто «вздумает» такую вещь, тот погиб, ибо вздумал глупость в коренном вопросе».
В последний период жизни Ленина его отношение к мировой революции с наибольшей ясностью и определённостью выражено в речи на IX Всероссийском съезде Советов (декабрь 1921 г.):
«Первой заповедью нашей политики… это… помнить, что мы окружены людьми, классами, правительствами, которые открыто выражают величайшую ненависть к нам. Надо помнить, что от всякого нашествия мы всегда на волоске. Мы всё сделаем, что только в наших силах, чтобы это бедствие предупредить. Мы испытали такую тяжесть империалистической войны, какую едва ли испытал на себе какой-нибудь другой народ. Мы испытали после этого тяжесть гражданской войны… Мы знаем, мы слишком хорошо знаем, какие неслыханные бедствия для рабочих и крестьян несёт с собой война. Поэтому мы должны самым осторожным и осмотрительным образом относиться к этому вопросу. Мы идём на самые большие уступки и жертвы, идём, лишь бы сохранить мир, который был нами куплен такой дорогой ценой».
К этому он добавлял: «наши усилия теперь направлены на то, чтобы добиться перехода от отношений войны с капиталистическими странами к отношениям мирным и торговым».
Переходу к торговле с внешним капиталистическим миром Ленин придавал такое значение, что, когда, например, был заключён мир с карликовой Эстонией, Ленин, не отдавая себе отчёта в комичности того, что пишет, разразился следующими победными восклицаниями:
«Мир с Эстонией заключен! Мы пробили окно в Европу! Это неслыханная победа над всемирным империализмом (Sic!). Капиталисты нам мешали заключить мир с Эстонией. Мы их победили. Это первый мир, за которым последуют другие, открывающие нам возможность товарообмена с Европой и Америкой».
Ленин никогда не замыкал свой горизонт пределами России. Её задачи всегда мыслились им в связи с международным положением. Редкая речь его не касалась внешней политики. Собирая и анализируя ленинские заявления в этой области, наш кружок констатировал, что в течение пяти лет произошло огромное изменение взглядов Ленина, находящееся, конечно, в зависимости от сознания слабости России. От разжигания мировой революции, от ставки на неё, от призывов не бояться гражданской войны, от желания нести международной революции помощь Красной Армии – Ленин  от всего этого ушёл, став защитником сохранения мира хотя бы ценой самых больших уступок. Так мы думали, и отсюда наш кружок делал крайне оптимистический вывод, что в течение очень многих лет Советское правительство будет без всяких авантюр вести миролюбивую, разумную, осторожную внешнюю политику. Уверенность подкреплялась ещё и тем, что мы все (за исключением Кассандры – псевдоним одного из близких знакомых автора, оставшийся в СССР, назвать которого он боялся, опасаясь за его судьбу по известным ныне причинам – прим. Гусь121) полагали, что Европа, пережившая тяжкую войну, даже при скованности некоторых её стран договорами «версальского» типа, пойдёт дорогой мирного развития. В ней не следовало ждать где-либо больших революций, способных вызвать изменение в осторожной, без авантюр политике России».

К чему я это привёл, собственно: Ленин не был тем тупорылым упёртым болваном, коим рисуют его наши современники. Как видно из процитированного отрывка, а автор был лично знаком с Ильичом, Ленин мог вполне здраво оценить складывающуюся ситуацию, и, самое важное, мог осознавать и исправлять допущенные ошибки. Собственно, переход от военного коммунизма к НЭП – яркое тому свидетельство.
Продолжу позже.

народ обнищает и полезет на баррикады. вот и все.